Царство Небесное - Страница 44

– Ладно, об этом как-нибудь потом, вы столько страха на меня нагнали с этой святой инквизицией, что и велосипед изобретать не хочется.

– Извини, что изобретать?

– Ну в моем мире, когда хотят сказать о том, что кто-то занимается бесполезным делом, то говорят, чтобы он не изобретал велосипед.

– А-а, понял. Это то, чего и в помине быть не может.

– Почему не может? – искренне удивился Андрей.

– А что же тогда, эта штука и впрямь настолько бесполезна, что ее изобретать не стоит?

– Да нет. Просто велосипед уже давно изобретен, а зачем изобретать дважды… Тьфу, Эндрю, извини. Я все время забываю, что ты так мало знаешь о моем мире.

– Я не обижаюсь. Ну а что это такое?

– Ну это такая повозка на двух колесах, рассчитанная на одного человека и передвигающаяся за счет работы ногами этого же человека. Получается, что человек прикладывает усилий столько, сколько при ходьбе, но движется в два раза быстрее.

– Ну вот, уже вспомнил что-то полезное. Если ты сделаешь такие колесницы, то я-то уж найду, кому их продать с приличным барышом.

– Так, ладно, давай оставим эту тему. Сейчас, я думаю, нам следует разобраться с золотом.

– Вам следует разобраться со своим золотом, а вот я, пожалуй, помогу вам в этом.

– Мы опять на «вы»?

– Извини, Андрэ, получается непроизвольно.

Спустившись вниз, они обнаружили за одним из столов ветерана, разложившего на столе свое оружие и мирно попивающего большую кружку эля. Андрею не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить, откуда он его знает. Его мозг, наделенный новыми способностями, без труда выдал ему картину постоялого двора и троих ветеранов у коновязи: одним из них и был мужчина, сидящий сейчас за столом, лениво потягивающий эль после сытного обеда.

Стараясь не привлекать внимания, Андрей кивнул в его сторону, обозначая Эндрю объект своего внимания. Проследив за его взглядом, купец только моргнул глазами, давая понять, что он тоже приметил этого ветерана и что их мысли сходятся.

Сказав, что ему нужно поговорить с хозяином гостиницы, Эндрю направился к стойке, за которой в этот момент находился Даниэль. Андрей же направился прямо к ветерану.

– Джеф?

– Да, сэр.

– Я не рыцарь.

– Не обижайтесь, но я не это имел в виду. Просто по старой воинской привычке брякнул. Не отвык еще.

– Объясни.

– Да объяснять-то нечего. Отслужил свое. Вот теперь думаю, как обустраиваться в мирной жизни.

– Вот так вот, ни с того ни с сего, ехал воин в Кроусмарш охранять границу и вдруг решил, что с него хватит?

– Господин Андрэ, – явно делая над собой усилие, чтобы сдержать раздражение, продолжил ветеран, – любому другому за такие слова я, самое малое, намял бы бока. Но вам я отвечу. В Кроусмарше нет постоянного гарнизона, смена происходит по десяткам, и я отправился туда для того, чтобы сопроводить сменяемый десяток в Йорк. Здесь же я ушел в отставку, благо уже двадцать пять лет лямку солдатскую тяну.

– Но это не объясняет, почему вы решили именно теперь уйти в отставку: ведь если вы думали о ней, то стоило ли перед уходом в очередной раз рисковать? Я много слышал о Кроусмарше, и то, что я слышал, никак не назовешь благостным; говорят, что там можно сложить голову в любой момент.

– Когда я направлялся в Кроусмарш, то об отставке не думал, – продолжая сдерживать переполняющее его раздражение, терпеливо продолжал Джеф. – Это решение пришло несколько позже.

– Джеф, вы здесь, чтобы отомстить за убитых мною на том постоялом дворе?

– С чего это?! – искренне удивился воин. – Сэр Ричард сам нарвался на драку, а те двое его друзей пытались первыми вас убить. Я, конечно, уважал Орочью Погибель, как мы его называли, но любовью он моей не пользовался.

– Последний вопрос. Почему любому другому вы намяли бы бока, а мне терпеливо объясняете, хотя я и вижу, что хотите вколотить меня в землю по самую маковку?

– Негоже колотить того, на кого собираешься работать.

– А вы уверены, что я вас найму?

– Наймете не наймете, но коли не прогоните Агнессу, то и выхода у вас нет. Я-то против был, хотел на графской земле хуторок арендовать, землицы там много, да захолустье, никому не хочется там селиться, а мне что, там и аренда подешевле.

– И что, граф с легкостью дал бы тебе в аренду эту землю?

– А в чем вопрос-то? Я ведь ветеран, мне уж пяток лет как положен на графских землях надел, да еще и освобождение от пошлины в течение пяти лет.

– Так, стоп. Ладно. А Агнесса тут при чем?

– Так она мне еще там, на постоялом дворе, глянулась, ну и я ей. Война да кровь уже опостылели, да уйти было некуда, а тут – Агнесса.

– И ты воспылал любовью…

– Любовь – она с первенцем сама придет, а вот то, что вы за ней приданое даете, это совсем другое дело.

– Но там, на постоялом дворе, я ничего не говорил про приданое.

– Ну так и я уволился только сегодня, когда по городу слух пошел, что вы по пьянке хвалились за ваших девок приданое дать. А так-то оно конечно. Там-то я думал просто за вдовушкой приударить, ну и поразвлечь ее, а когда про приданое-то узнал, то и решил, что шансов у меня побольше, чем у других, будет.

– А она хоть знает, что это из-за приданого, а не от великой любви?

– Агнесса – она, конечно, крестьянка, да вот только не дура. Понимает, конечно, да только хочется ей за крепким мужиком сидеть, чтобы и себя, и ее оборонить мог.

– Слушай, да ведь что такое пять золотых для тебя? Ты ведь небось и побольше трофеями брал. Да вот хоть твое оружие – оно куда дороже пяти золотых.